Читаем без скачивания Импортный свидетель [Сборник] - Кирилл Павлов

— Хорошо, благодарю вас, господин Войтецкий! Полный перевод этого хаотического черновика у нас есть, но начало, как и конец рукописи, не сохранилось… Как вы думаете, с чьей фамилии начинается эта страница: «надский»? И может быть, вам знаком этот почерк?

— Почерк? Откуда мне может быть знаком почерк?.. Не знаю. А фамилия?.. Позвольте, я прочту для себя дальше.

— Пожалуйста…

Войтецкий, насколько ему позволяло охватившее его волнение, внимательно прочел всю страницу, посмотрел еще две-три, открыл и пробежал глазами последнюю, также оборванную на полуслове…

— Я думаю, первое слово первой страницы «…надский» — это окончание фамилии «Вернадский», крупнейший русский ученый. А время, когда он, судя по уровню тогдашних знаний, мог высказываться так, как это приведено здесь, примерно середина двадцатых годов, то есть лет пятнадцать тому назад!..

— А как вы полагаете, кто может быть автором всей этой рукописи?.. Мы можем предоставить вам для изучения содержания этой научной работы фотокопию, а если хотите — и этот подлинник рукописи… Знаете, в одной из восточных религий есть такая сентенция: «Я взял коран, выбрал из него весь мозг, а кожу выбросил для собак». Нам нужен мозг этой рукописи… А заниматься изучением рукописи вы можете только в пределах лаборатории нашего отделения. Нам кажется, она содержит весьма интересный материал для разработки методики предстоящей нам с вами совместной научной работы… Нам представляется, что это писал какой-то русский ученый, которого, надо полагать по некоторым имеющимся у нас данным, уже нет в живых…

— А эта, вторая рукопись в конверте? Вы хотите, чтобы я ее прочитал тоже?

— Ну… Во всяком случае, выньте ее из конверта…

— Тут шелковая бумага… и, позвольте, тут фотографии каких-то иероглифов?

— Да, именно. Это китайские иероглифы, и мы не можем просить прочесть вас это: вы, конечно, китайского языка не знаете, как не знаем его и мы… Но дальше есть перевод, его мы оставим вам для ознакомления. Вы найдете там отчет китайских ученых о результатах одной из проведенных ими интересных научных работ. Это пригодится вам для общей ориентации, хотя очень многое давно весьма устарело… А сейчас… Извините, я и господин Мильнер должны оставить вас… Герр Рихард Швабе покажет вам лаборатории нашего отделения. Они, правда, велики, но до обеда вы вполне успеете хотя бы бегло ознакомиться с ними и представить себе объем вашей работы, к которой, смею надеяться, приступите с завтрашнего утра.

Все шумно встали. Профессор Альмединген дружески крепко пожал руку Войтецкому, Мильнер поклонился, оба вышли, и Рихард Швабе, заперев рукопись в сейф, предложил Войтецкому выйти с ним вместе в другую, боковую дверь кабинета.

Войтецкий облегченно вздохнул, подумав: «Все пока не так плохо, как можно было предположить!..»

Дверь вела в узенький коридор, в конце которого оказалась шахта лифта. Швабе нажал зеленую кнопку, и кабина мягко остановилась перед сразу же автоматически раздвинувшимися створками двери.

— Прошу вас! — вымолвил Швабе, предлагая жестом своей жилистой худой руки первым войти Войтецкому…

Лифт двинулся не вверх, как ожидал Войтецкий, а вниз, и Войтецкий подумал в недоумении: «Но ведь мы же сейчас на первом этаже. Куда же?..»

Прокурору района т. Варсобину Г. Г. от Вождаева В. В.,

проживающего по адресу: Анфертьевский пер., 31, кв. 342

В течение двух недель я находился в зарубежной командировке и по прибытии в Москву обнаружил, что в моей квартире побывали посторонние, поскольку произошла пропажа весьма ценных, с научной точки зрения, материалов. Прошу Вас дать указание провести необходимые следственные действия и обеспечить розыск пропавших документов.

Сообщаю для вашего сведения, что мой сосед и друг т. Остроухое А. Н., проживающий в соседней квартире № 341, неоднократно обращался в РОВД по факту кражи в квартире, однако делу тогда не был дан ход.

В. В. Вождаев, профессор, научный обозреватель ряда центральных газет, член Союза журналистов СССР

…Мне пришлось подписать это заявление, ибо пока Вождаевым был я, полковник милиции Нестеров.

9

Когда взбешенный коротким докладом Рихарда Ганс Мильнер приказал ему разыскать по всем телефонам Альмедингена и потребовать, чтобы он немедленно шел в свой кабинет, Рихард коротко кивнул дежурной по объекту;

— Займитесь этим хлюпиком, потом отведите его в ИЗ-два и ждите распоряжений…

Через пять минут Отто Альмединген был в своем кабинете и, расхаживая в нем от стены к стене, пытался представить себе, что же такое произошло.

Мильнер ворвался в кабинет, в ярости рванул задвижку на двери и сделал два шага к остановившемуся перед ним Альмедингену.

— Я тебе говорил, что нечего нянчиться с этим выродком… Такому дерьму дорога только живьем в крематорий, а ты, черт бы тебя побрал с твоим слюнтяйством, перед ним распинаешься…

— Что случилось, Ганс? — сдерживаясь, спокойно произнес Альмединген. — С чего ты взбесился, по крайней мере?

— Этот слабак не мог пройти с Рихардом и двух камер резервации. Заныл; уведите меня отсюда, в каком виде здесь у вас люди!.. А в каком они были виде? В нормальном. Ты знаешь, просто они истощены, еще не прошли отбора для экспериментов. Везли-то их черт его знает откуда — из Белоруссии!..

— Ну, и что дальше было?

— Ничего! Рихард у Герты налил этому плюгашу валерьянки, провел его под локоток к разделительному пункту, скинув перед этим твоим мировым ученым шторку с диска незаметного наблюдения… Ну а тот увидел двух каких-то истеричек, которые с местными повреждениями крючились там, и упал перед диском в обморок… А ты хочешь с таким хлюпиком работать!..

— Но он же нам нужен. Мы с тобой сами живы не будем, если любой ценой не добьемся успеха в наших экспериментах в назначенный нам с тобой срок. Шутка сказать, затеять такое дело!

Миллионы истрачены, чуть не города подземные выстроены, все мировые достижения науки в кулак собраны, мобилизованы, а он тут истерики будет закатывать! Скажите, пожалуйста! Все равно этот выродок не уйдет из моих рук, — буркнул наконец Мильнер, подавляя в себе бешенство.

— Минует надобность — сделаешь с ним что захочешь! — усмехнулся Альмединген. — Но из его умного мозга мы сначала выжмем все соки… Ха-ха, я не думал, что ты такой вспыльчивый!.. Где Войтецкий сейчас?

— Комната ИЗ-два… Он оттуда уже никогда не выйдет!

— Что ж, пожалуй. Комната эта ничем не отличается от номера нормальной гостиницы. Прикажу меблировать ее, там будет весьма комфортабельно. Из коттеджа все книги, все шмотки его перенесут туда… Но все-таки, Ганс, не надо, чтобы у него было скверное настроение: ведь не станет работать по-настоящему. Для научной работы нужен и чистый воздух, и вообще кое-что…

— А я ему скажу: как только, мол, свыкнетесь с обстановкой, перестанете сентиментальничать и падать в обморок, мы вас переведем в отдельный маленький домик с садом, даже с бассейном и фонтаном… Знаешь, о каком домике я говорю?

— А! О том, где жил мой предшественник?

— Да, именно, где жил он, — уже спокойно произнес Мильнер, — пока не повесился… Домик отличный, изоляция полная — за пределы Пятого, Шестого, Седьмого отделений не выйдешь. А вместе с тем…

— Как же этот Войтецкий будет работать в Шестом и Седьмом, если даже в нашем Пятом с первого взгляда скукожился?

— Ничего… Привыкнет… Как привыкли все мы к Первому закону Центра.

Первым законом Центра было — абсолютная, предельная, непременная секретность, ради которой каждый из персонала обязан в случае надобности мгновенно пожертвовать своей жизнью. Персонал подбирался с особой тщательностью.

Для всех посторонних людей, какие по тем или иным причинам и основаниям могли получить доступ в городок, были выделены три первых по счету «институтских» отделения, где велась такая научная работа, в которой никто не мог бы заподозрить что-либо предосудительное с точки зрения этики и гуманности… Профиль обычного экспериментального института разных отраслей биологии…

А Центр не испытывал недостатка ни в чем, кроме хороших специалистов, настоящих ученых. Их не хватало уже и потому, что некоторые из привлеченных к засекреченной работе не желали там работать или не выдерживали. И потому их приходилось не без сожаления уничтожать. Секретность не могла быть нарушена ни в каком случае! Но за ликвидацию этих ученых, вернее, за неумение их «приспособить к делу» руководству Центра изрядно влетало свыше…

о возбуждении уголовного дела

Прокурор района г. Москвы советник юстиции Варсобин Г. Г., рассмотрев материал о краже с проникновением в квартиру Вождаева В. В., установил: